Спрингфилдская лисица
I
Уже более месяца, как куры стали таинственно пропадать из курятника, и, когда я приехал домой, на летние каникулы, в Спрингфилд, мне поручили расследовать, куда они исчезают. Мне это скоро удалось. Кто-то похищал птиц, прежде чем они садились на насест. Это указывало, что ни бродяги, ни соседи наши в воровстве не участвовали. Совы крадут кур только с насестов. Хорьки, куницы и выдры бросают объедки тут же в курятнике, а наши куры исчезали без всякого следа. Значит, преступницей могла быть только лисица. Огромный Эринделский сосновый лес тянулся на другом берегу реки; осматривая хорошенько берег у нижнего брода, я увидел несколько следов лисицы и полосатое перо одного из наших цыплят плимутрокской породы. Идя дальше по берегу, я услыхал позади себя громкие крики ворон. Когда я оглянулся, я увидел, что целая стая ворон неистово кричит на кого-то у самого брода. Это было повторение старой истории: «вор гонится за вором». Через брод пробиралась лисица, державшая что-то в зубах. Она, очевидно, возвращалась из нашего птичника с новой добычей. Хотя вороны и сами бесстыдные воровки, но они первые всегда готовы кричать: «Держи вора!» Если же им заплатят за молчание и позволят урвать кусок добычи, они немедленно умолкают. И теперь повторилась та же история. Лисица, чтобы попасть домой, должна была перебраться через брод. В воде она была беззащитна против стаи ворон, с криком налетавших на нее. Она, впрочем, смело бросилась наперерез течению и, конечно, перебралась бы благополучно вместе со своей добычей на противоположный берег, если бы я не присоединился к нападению на нее. Тогда она бросила полумертвую курицу и исчезла в лесу. Регулярное посещение лисицей нашего курятника указывало на существование целой семьи маленьких лисят, которых ей надо было кормить. И я должен был разыскать их. Вечером я отправился на поиски вместе со своим гончим псом Рэнджером. Мы перешли реку и вошли в Эринделский лес. Как только собака начала кружить по лесу, из соседнего густо заросшего рва послышался отрывистый лай лисицы. Рэнджер тотчас же бросился туда и, найдя след, помчался вперед по прямой линии, пока его голос не затерялся вдали. Около часа спустя он вернулся ко мне, тяжело дыша, так как была жаркая августовская погода, и лег у моих ног. Однако, тотчас же раздался поблизости лай лисицы: «яп, юрр, юрр», и Рэнджер опять пустился в погоню. Он скрылся в темноте леса, и его грубый, громкий голос разносился по лесу, точно рев пароходной сирены во время тумана. Громкие звуки: «буу, буу!» постепенно переходили в более тихие: «уу, уу!» и совсем слабые: «оо, оо!» и наконец умолкли. Должно быть, собака убежала за несколько миль, так как, даже приблизив ухо к земле, я ничего уже не мог расслышать, хотя металлический лай Рэнджера слышен был обыкновенно даже на расстоянии мили. Пока я ждал его возвращения в темном лесу, я вдруг услыхал приятные звуки капающей воды: «тинк, танк, тенк, тинк, та, тинк, танк, тенк, тонк!» Я не знал, что тут был поблизости источник, и в жаркую, душную ночь это было приятное открытие. Идя по направлению этих звуков, я подошел к ветви большого дуба и остановился. Что за прелестная песенка, и сколько в ней заключалось очарования в такую душную ночь! Тонк, танк, тенк, тинк,
Та, тинк, а тонк, а тинк, а...
Та, та, тинк, танк, та, та, тонк, тинк!
Пей, пей, глотай, пей, пей, пей!
Но эту песню «Капающей воды» распевала сова!.. Внезапно раздавшийся шорох листьев и хриплое дыхание возвестили мне, что Рэнджер вернулся. Он совершенно изнемогал. Язык у него висел до самой земли, и с него капала пена. Бока раздувались, и на них виднелись клочья пены. Он на миг остановился, запыхавшись, чтобы лизнуть мне руку, как это полагалось, затем грохнулся на землю, растянувшись на листьях и заглушая все другие звуки своим шумным дыханием. И вдруг снова послышался соблазнительный звук: «яп, юрр» всего лишь в нескольких шагах от нас, и тут только я понял его значение. Мы находились как раз возле логовища, где были маленькие лисята, и родители их чередовались, чтобы отвлечь нас прочь отсюда. Но была уже поздняя ночь, и потому мы отправились домой, вполне уверенные, однако, что лисья нора уже почти найдена. Та, тинк, а тонк, а тинк, а...
Та, та, тинк, танк, та, та, тонк, тинк!
Пей, пей, глотай, пей, пей, пей!
© Это произведение перешло в общественное достояние. Произведение написано автором, умершим более семидесяти лет назад, и опубликовано прижизненно, либо посмертно, но с момента публикации также прошло более семидесяти лет. Оно может свободно использоваться любым лицом без чьего-либо согласия или разрешения и без выплаты авторского вознаграждения.