У. Шекспир. Сонеты (Перевод М.И. Чайковского).
111
Нет, не меня кори, кори мою судьбу,Виновницу моих дурных деяний!
Она меня забросила в среду,
Родящую разнузданность желаний.
Вот отчего на мне лежит клеймо,
Вот что мою природу подчинило
Порывам чувств и грязью исказило...
В тебе одном спасение мое!
И, как больной, желая исцеленья,
Желчь снадобий готовится принять, -
Нет горести для цели исправленья,
Которой бы я не был рад признать.
О, пожалей меня, мой нежный друг!
И эта жалость исцелит недуг.
112
Твоя любовь и жалость совлеклиС меня клеймо суда толпы презренной.
Что мне ее хваленья и хулы?!
Ты мне один судья во всей вселенной!
Ты для меня на свете все и вся!
Лишь от тебя снесу я осужденья.
Никто другой, хваля иль понося,
Не может в жизнь внести мне измененье.
В такую бездну погрузил я мненья
О мне людей, что мой змеиный слух
И к лести, и к проклятиям стал глух.
И знай, причина этого презренья
Лишь ты. Ты так всегда, везде со мной,
Что словно мертв весь мир мне остальной.
113
С тех пор, что я покинул вновь тебя,Я глубь моей души лишь постигаю,
Я полуслеп к тому, что вне меня,
И будто вижу, но не понимаю.
До сердца не доходят отраженья
Ни птиц, ни трав, ни образов. Мой ум
Не сознает ни вида, ни движенья
И не хранит в себе ни грез, ни дум.
Прелестный облик ли, чело ль уродства,
То день ли, ночь, то море ли, леса,
Иль черный грач, голубки ли краса, -
Во всем с тобой я только вижу сходство.
Мой дух, весь полный чувством лишь безмерным,
Из верного становится неверным.
114
Или мой дух, увенчанный тобою,Пьет жадно лесть, отраву всех царей?
Иль я стою пред истиной святою,
Когда твоя любовь, как чародей,
Творит из чудищ светлое виденье
Такого небожителя, как ты,
Из гадов делает венец творенья,
Едва на них блеснут ее лучи?
Нет, первое! То лесть в моих очах,
И ум ее по-царски выпивает.
Мой взор со вкусом был всегда в ладах
И другу сам фиал приготовляет.
А если он отравлен - не беда!
Его наполнили мои глаза.
115
В моих стихах к тебе я прежде лгал,Где говорил: «Нельзя любить сильнее!»
Тогда рассудок мой не понимал,
Как может быть мой пыл любви ярчее.
Ход времени в миллионах измерений
Крадется в клятвы, рушит власть царей,
Темнит красу, тупит порыв решений
И силу духа силою своей.
Как мог, страшась его всесильной власти,
Я не сказать: «Нельзя любить сильней»?
Уверенный в непрочности вещей,
Я верил только в мимолетность счастья.
Любовь - дитя. Я ж, как на зрелый плод,
Смотрел на то, что зреет и растет.
116
Не допускаю я преград слияньюДвух верных душ! Любовь не есть любовь,
Когда она при каждом колебанье
То исчезает, то приходит вновь.
О нет! Она незыблемый маяк,
Навстречу бурь глядящий горделиво,
Она звезда, и моряку сквозь мрак
Блестит с высот, суля приют счастливый.
У времени нет власти над любовью;
Хотя оно мертвит красу лица,
Не в силах привести любовь к безмолвью.
Любви живой нет смертного конца...
А если есть, тогда я не поэт,
И в мире ни любви, ни счастья - нет!
117
Вини меня за то, что расточалЯ то, чем одному тебе обязан, -
И что твоей любви не призывал,
Хоть день за днем сильней был с нею связан, -
Что это сердце часто приносило
Твои права неведомым сердцам,
Что я пускал идти мое ветрило
По воле ветра к дальним берегам.
Кляни мои поступки, вожделенья,
Улику за уликой громозди,
Кори, брани, наказывай, стыди,
Но только не рази стрелой презренья!
Ведь я хотел беспутностью моей
Узнать всю силу верности твоей!
118
Как с целью возбудить себя к едеМы острой смесью небо раздражаем;
Как мы, боясь, незримой нам беде
Лекарством зримую предпосылаем,
Так, сладостью твоею пресыщен,
Я горечь зелья примешал в питанье,
И вот, больной здоровьем, осужден
Без всякой нужды выносить страданье.
Так хитрости любви, предупреждая
Незримые мученья, их творят,
Лекарствами, здоровье отравляя,
Избыток блага обращают в ад.
И понял я - леченье только губит
Тех, кто, как я, тебя безумно любит.
119
О, сколько горьких слез я выпивалОчищенных средь колб, подобных аду,
Надежду страхом, страх надеждой гнал,
Теряя там, где ожидал отраду!
Каких безумств не совершал в тот миг,
Когда считал себя в зените счастья!
Как выступали из орбит своих
Мои глаза в припадках злобных страсти!
О благо зла! Теперь могу понять,
Что лучшее лишь лучше от страданий, -
Любовь былая, возродясь опять,
И краше, и полней очарований.
Так я ценой перенесенной муки,
Счастливей трижды после дней разлуки.
120
Что ты жесток был, ныне мне отрадно;Хоть в ту пору обида и печаль
Терзали грешный дух мой беспощадно, -
Ведь нервы у меня не медь, не сталь...
И если б ты мое познал презренье,
Как я твое, то ты б изведал ад.
Но я, тиран, забыл бы про тот яд,
Который влил ты мне в те дни мученья.
О, вспомнив лишь ту горестную ночь,
Вся глубь души моей из состраданья
Влила б тебе, как ты мне, чтоб помочь,
Бальзам любви и соболезнованья.
Но грех твой ныне в радость обращен.
И я тобой, а мною ты прощен.
© Это произведение перешло в общественное достояние. Произведение написано автором, умершим более семидесяти лет назад, и опубликовано прижизненно, либо посмертно, но с момента публикации также прошло более семидесяти лет. Оно может свободно использоваться любым лицом без чьего-либо согласия или разрешения и без выплаты авторского вознаграждения.