Глава X
Мингер Клиф и его запасы. — Лейден
Молодые люди скоро нашли скромную гостиницу, над дверью которой был нарисован преуморительный зверь, а над ним стояла пояснительная надпись: «Красный Лев». Хозяин этой гостиницы, Гюйгенс Клиф, был низенький человек на коротеньких ножках, которые были едва ли длиннее чубука его трубки. Но зато он сильно раздался в ширину и поражал своей толщиной. Наши путешественники страшно проголодались. — Ну, хозяин, давайте нам поскорее закусить, — сказал Петер. — Что у вас есть? — Все, что угодно, мингер. — Отлично. В таком случае дайте нам сосиски и пудинг. — Сосиски все вышли, мингер. Пудинга тоже нет. — Ну, так винегрету, да побольше. — Ах, мингер, к сожалению, я не могу предложить вам и его. — В таком случае дайте нам яиц, но, пожалуйста, поскорее. — Зимние яйца — плохая еда, — усмехнулся хозяин и поднял брови. — Значит, и яиц нет? Ну, давайте икры. Хозяин всплеснул толстыми руками. — Икры? — воскликнул он. — Разве в гостиницах подают икру? Ведь это страшно дорого. — Так что же, наконец, у вас есть? — Что у меня есть? Да решительно все: ржаной хлеб, кислая капуста, картофель и селедки, самые жирные во всем Лейдене. — Как вы полагаете, друзья? — спросил Петер. — Годится такое угощение? — Да, да, лишь бы он подавал поскорее! — закричали все. Хозяин вышел и вернулся с таким видом, как будто двигался во сне. Но лицо его оживилось и глаза широко раскрылись, когда он увидел, с какой изумительной быстротой исчезают его селедки. За селедками появился картофель, потом ржаной хлеб и кофе и, наконец, сухие, как камень, пряники. Этот изысканный десерт не входил в обыкновенное меню, но хозяин, доведенный до крайности, решился вытащить пряники из своего собственного, личного запаса и торжественно положил их на стол. Наконец путешественники встали и объявили, что они сыты. «Надеюсь, что так», — подумал хозяин и, потирая руки, спросил: — Господам, наверное, понадобятся постели? — Неужели вы полагаете, что мы сейчас же завалимся спать? — спросил Карл. — Нет, я не думаю этого. Но если вам потребуются постели, то их нужно согреть, а белье проветрить. Никто еще, благодарение Богу, не спал на сырых простынях в «Красном Льве». — А, понимаю. Как же ты решишь, Петер? Вернемся мы сюда на ночь? — Почему же нет? Мы отлично переночуем здесь. — Вот, что правда то правда, мингер, — одобрительно сказал Клиф. — Так, пожалуйста, приготовьте комнаты к девяти часам. — У меня есть одна великолепная большая комната с тремя кроватями. В ней хватит места для всех вас. — И прекрасно. — Куда же мы пойдем? — спросил Ламберт, выйдя вместе с товарищами на улицу. — Я должен на некоторое время расстаться с вами, братцы, — сказал Петер. — Мне нужно повидаться со знаменитым доктором Бёкманом. Если он в Лейдене, его нетрудно будет найти: он всегда останавливается в гостинице «Золотой Орел». А вам следовало бы показать Бену здешний музей. Ты не прочь, Бен? — Конечно, не прочь. — Значит, так и сделаем, — решили все. Якоб предпочел идти с Петером. Бен попробовал было уговорить его остаться в гостинице и отдохнуть, но никакие доводы не действовали на Пута. Он уверял, что чувствует себя как нельзя лучше и что ему хочется осмотреть Лейден, в котором он еще ни разу не был. — Пусть идет, это не повредит ему, — сказал Ламберт. — А как хорошо провели мы день и чего только ни насмотрелись! Как-то не верится даже, что только сегодня утром мы выехали из Брука. Якоб зевнул: — Да, я тоже отлично провел время. Но мне кажется, что мы путешествуем уже целую неделю. Карл засмеялся и пробормотал что-то насчет людей, которые только и делают, что спят. — Ну, вот мы и дошли до угла, — сказал Петер. — Тут нам придется разойтись в разные стороны. Не забудьте, что к восьми часам мы все должны собраться в гостинице «Красный Лев». * * *
Бен и его спутники вернулись в гостиницу первыми и уселись около огромной пылающей печи. Скоро после них пришли Петер и Якоб. Петеру не удалось повидаться с доктором Бёкманом. — Его нет в Лейдене, — сказал хозяин гостиницы «Золотой Орел», — в этом я могу поручиться. Приезжая в город, он всегда останавливается у меня, и каждый раз у дверей собирается целая толпа. Просто отбою нет от больных. Что за дурачье этот народ! — Но ведь он знаменитый хирург, — заметил Петер. — Да, но зато пренеприятный человек. Если бы он не платил так щедро да не приманивал народ в мою гостиницу, я ни за что не пустил бы его к себе. Тут хозяин, должно быть, спохватился, что говорил слишком откровенно с незнакомыми людьми, и прибавил уже совсем другим тоном: — Так что же вам угодно, господа? Желаете вы поужинать или, может быть, останетесь ночевать? — Нет, нет, ничего не нужно, — ответил Петер. — Мне только хотелось повидаться с доктором Бёкманом. — Так попробуйте поискать его. Во всяком случае в Лейдене его нет. Но Петер решил сделать хоть что-нибудь. Он написал записку и взял с хозяина обещание передать ее доктору, как только тот приедет. Покончив с этим, Петер и Якоб вернулись в гостиницу «Красный Лев». Дом, в котором она помещалась, принадлежал когда-то богатому бюргеру 1. Потом он несколько раз переходил из руки в руки и в конце концов достался мингеру Клифу. Дом был шестиэтажный. Три нижних этажа были одинаковой ширины, но различной высоты; остальные помещались под высокой остроконечной крышей и постепенно суживались кверху. Выходящие на улицу окна располагались в живописном беспорядке, без всякого соблюдения симметрии. Крыша была из блестящей черепицы. Мингер Клиф очень гордился своим домом, а в особенности — общей залой нижнего этажа. Это была большая, высокая, почти пустая комната. Пол из желтых и красных квадратиков очень напоминал шахматную доску, в огромной печи всегда пылал яркий огонь, а высоко над ней, на выступе, стояли подсвечники и лежали спичечницы. Меблировка залы состояла из дюжины стульев с высокими спинками, трех столов, шкафа и буфета, уставленного бутылками, кружками и разной глиняной и стеклянной посудой. Теперь в ней собралось девять человек. Около печи поместились два сонных голландца в деревянных башмаках и молча покуривали свои трубочки. Мингер Клиф в широкой зеленой куртке, кожаных штанах, доходивших ему до колен, и мягких войлочных туфлях неслышно двигался то туда, то сюда. На стульях сидели в разных позах наши юные путешественники, а в углу лежала куча коньков. На ужин подали ржаной хлеб, пикули 2, нарезанную ломтиками колбасу, кофейник с довольно подозрительным кофе и опять-таки пряники. Молодежь жадно накинулась на эти скромные яства, и Якоб уверял, что никогда в жизни не ужинал с таким аппетитом. Один только Бен немножко привередничал и не раз делал кислую гримасу, глядя на свою тарелку. После ужина друзья поболтали, а потом под предводительством угрюмого слуги, несшего коньки и зажженную свечу, пошли в спальню с тремя кроватями. Толстая девушка встретила их в дверях и, поклонившись им, ушла. В руках у нее было что-то вроде сковороды с крышкой и длинной ручкой. — Вот это славно! — сказал Ламберт. — Что такое? — спросил Бен. — А то, что мы ляжем в теплые постели. Разве ты не видел, что девушка несла грелку с горячими углями? — Грелку? — Да, да, — сонным голосом ответил Ламберт. Хваленая комната оказалась очень холодной и мрачной. Камин только что затопили и, казалось, даже он дрожал от холода, стараясь разгореться. Окна были без занавесок, а гладкий навощенный пол блестел, как лед. Три камышовых стула стояли около трех узеньких кроватей, что делало комнату похожей на больничную палату. В другое время мальчики наверняка бы разворчались, если бы им предложили устроиться вшестером на трех постелях; но теперь они так устали, что с удовольствием улеглись попарно на мягкие перины. Если бы они были в Германии, то им приготовили бы и вместо одеял такие же перинки. Но в Голландии одни только богачи позволяют себе подобную роскошь. Людвиг, уставший меньше других, попробовал было начать битву подушками, но никто не поддержал его. Волей-неволей и ему пришлось ложиться спать. — Спокойной ночи, друзья! — сказал Петер. — Спокойной ночи! — Спокойной ночи! И в комнате все затихло.© Это произведение перешло в общественное достояние. Произведение написано автором, умершим более семидесяти лет назад, и опубликовано прижизненно, либо посмертно, но с момента публикации также прошло более семидесяти лет. Оно может свободно использоваться любым лицом без чьего-либо согласия или разрешения и без выплаты авторского вознаграждения.