3
Был полдень, и хозяйка уже подала на стол обед, когда великан с Гулливером на ладони перешагнул порог своего дома. Ни слова не говоря, великан протянул жене ладонь и приподнял край платка, которым был закрыт Гулливер. Она попятилась и взвизгнула так, что у Гулливера чуть не лопнули обе барабанные перепонки. Но скоро великанша разглядела Гулливера, и ей понравилось, как он кланяется, снимает и надевает шляпу, осторожно ходит по столу между тарелками. А Гулливер и в самом деле двигался по столу опасливо и осторожно. Он старался держаться подальше от края, потому что стол был очень высокий – по меньшей мере с двухэтажный дом. Вся хозяйская семья разместилась вокруг стола – отец, мать, трое детей и старуха бабушка. Гулливера хозяин посадил возле своей тарелки. Перед хозяйкой возвышался на блюде огромный кусок жареной говядины. Она отрезала маленький ломтик мяса, отломила кусочек хлеба и положила всё это перед Гулливером. Гулливер поклонился, достал из футляра свой дорожный прибор – вилку, ножик – и принялся за еду. Хозяева разом опустили свои вилки, улыбаясь, уставились на него. Гулливеру стало страшно. Кусок застрял у него в горле, когда он увидел со всех сторон эти огромные, как фонари, любопытные глаза и зубы, которые были крупнее, чем его голова. Но он не хотел, чтобы все эти великаны, взрослые и маленькие, заметили, как сильно он их боится, и, стараясь не глядеть по сторонам, доел свой хлеб и мясо. Хозяйка что-то сказала служанке, и та сейчас же поставила перед Гулливером рюмку, до краёв наполненную каким-то золотистым, прозрачным напитком. Должно быть, это была самая маленькая ликёрная рюмочка – в ней помещалось не больше кувшина вина. Гулливер встал, поднял рюмку обеими руками и, подойдя к хозяйке, выпил за её здоровье. Это очень понравилось всем великанам. Дети принялись так громко хохотать и хлопать в ладоши, что Гулливер чуть не оглох. Он поспешил опять укрыться за тарелкой хозяина, но второпях споткнулся о корку хлеба и растянулся во весь рост. Он сейчас же вскочил на ноги и с тревогой посмотрел вокруг – ему совсем не хотелось показаться смешным и неловким. Однако на этот раз никто не засмеялся. Все с беспокойством глядели на маленького человечка, а служанка сейчас же убрала со стола злополучную корку. Чтобы успокоить своих хозяев, Гулливер помахал шляпой и трижды прокричал «ура» в знак того, что всё обошлось благополучно. Он и не знал, что в эту самую минуту его подстерегает новая неприятность. Как только он подошёл к хозяину, один из мальчиков, десятилетний шалун, сидевший рядом с отцом, быстро схватил Гулливера за ноги и поднял так высоко, что у бедняги захватило дух и закружилась голова. Неизвестно, что бы ещё придумал озорник, но отец сейчас же выхватил Гулливера у него из рук и опять поставил на стол, а мальчишку наградил звонкой оплеухой. Таким ударом можно было бы выбить из сёдел целый эскадрон гренадёр – разумеется, обыкновенной человеческой породы. После этого отец строго приказал сыну немедленно выйти вон из-за стола. Мальчишка заревел, как стадо быков, и Гулливеру стало его жалко. «Стоит ли на него сердиться? Ведь он ещё маленький», – подумал Гулливер, опустился на одно колено и знаками стал умолять своего хозяина простить шалуна. Отец кивнул головой, и мальчуган снова занял своё место за столом. А Гулливер, усталый от всех этих приключений, сел на скатерть, прислонился к солонке и на минуту закрыл глаза. Вдруг он услышал у себя за спиной какой-то сильный шум. Такой мерный, густой рокот можно услышать в чулочных мастерских, когда там работает не меньше десяти машин разом. Гулливер оглянулся – и сердце у него сжалось. Он увидел над столом огромную, страшную морду какого-то хищного зверя. Зелёные яркие глаза то лукаво щурились, то жадно открывались. Воинственно торчали в стороны длинные пушистые усы. Кто это? Рысь? Бенгальский тигр? Лев? Нет, этот зверь раза в четыре больше самого большого льва. Осторожно выглядывая из-за тарелки, Гулливер рассматривал зверя. Смотрел, смотрел – и наконец понял: это кошка! Обыкновенная домашняя кошка. Она взобралась на колени к хозяйке, и хозяйка гладит её, а кошка разнежилась и мурлычет. Ах, если бы эта кошка была такая же маленькая, как все те кошки и котята, которых видел Гулливер у себя на родине, он бы тоже ласково погладил её и пощекотал за ушами! Но осмелится ли мышка щекотать кошку? Гулливер уже хотел было спрятаться куда-нибудь подальше – в пустую миску или чашку, – но, к счастью, вспомнил, что хищные звери всегда нападают на того, кто их боится, и боятся того, кто сам нападает. Эта мысль вернула Гулливеру смелость. Он положил руку на эфес шпаги и храбро шагнул вперёд. Давний охотничий опыт не обманул Гулливера. Пять или шесть раз он бесстрашно подходил к самой морде кошки, и кошка даже не посмела протянуть к нему лапу. Она только прижимала уши и пятилась назад. Кончилось тем, что она соскочила с колен хозяйки и сама убралась подальше от стола. Гулливер вздохнул с облегчением. Но тут в комнату вбежали две огромные собаки. Если вы хотите знать, какой они были величины, поставьте друг на дружку четырёх слонов, и вы получите самое точное представление. Одна собака, несмотря на свой огромный рост, была обыкновенная дворняга, другая – охотничья, из породы борзых. К счастью, обе собаки не обратили на Гулливера особого внимания и, получив от хозяина какую-то подачку, убежали во двор. К самому концу обеда в комнату вошла кормилица с годовалым ребёнком на руках. Ребёнок сразу же заметил Гулливера, протянул к нему руки и поднял оглушительный рёв. Если бы этот двухсаженный младенец находился на одной из лондонских окраин, его бы непременно услышали на другой окраине даже глухие. Должно быть, он принял Гулливера за игрушку и сердился, что не может дотянуться до неё. Мать ласково улыбнулась и недолго думая взяла Гулливера и поставила перед ребёнком. А мальчуган тоже недолго думая схватил его поперёк туловища и стал засовывать себе в рот его голову. Но тут уж Гулливер не вытерпел. Он закричал чуть ли не громче своего мучителя, и ребёнок в испуге выронил его из рук. Наверно, это было бы последнее приключение Гулливера, если бы хозяйка не поймала его на лету в свой передник. Ребёнок заревел ещё пронзительнее, и, чтобы успокоить его, кормилица стала вертеть перед ним погремушку. Погремушка была привязана к поясу младенца толстым якорным канатом и напоминала большую выдолбленную тыкву. В её пустом нутре громыхало и перекатывалось по крайней мере штук двадцать булыжников. Но ребёнок и смотреть не хотел на свою старую погремушку. Он надрывался от крика. Наконец великанша, прикрыв Гулливера фартуком, незаметно унесла его в другую комнату. Там стояли кровати. Она уложила Гулливера на свою постель и укрыла его чистым носовым платком. Платок этот был больше, чем парус военного корабля, и такой же толстый и грубый. Гулливер очень устал. Глаза у него слипались, и, как только хозяйка оставила его одного, он укрылся с головой своим жёстким холщовым одеялом и крепко уснул. Он спал больше двух часов, и ему снилось, что он дома, среди родных и друзей. Когда же он проснулся и понял, что лежит на кровати, у которой конца-края не видать, в огромной комнате, которую не обойдёшь и в несколько часов, ему стало очень грустно. Он опять зажмурил глаза и натянул повыше уголок платка. Но на этот раз заснуть ему не удалось. Едва только он задремал, как услышал, что кто-то тяжело соскочил с полога на постель, пробежал по подушке и остановился возле него, не то посвистывая, не то посапывая. Гулливер быстро приподнял голову и увидел, что над самым его лицом стоит какой-то длинномордый усатый зверь и смотрит прямо ему в глаза чёрными блестящими глазами. Крыса! Отвратительная бурая крыса величиной с большую дворнягу! И она не одна, тут их две, они нападают на Гулливера с двух сторон! Ах, дерзкие животные! Одна из крыс осмелела настолько, что упёрлась лапами прямо в воротник Гулливера. Он отскочил в сторону, выхватил шпагу и с одного удара распорол зверю брюхо. Крыса упала, обливаясь кровью, а другая пустилась наутёк. Но тут уж Гулливер погнался за нею, настиг у самого края постели и отрубил ей хвост. С пронзительным визгом она скатилась куда-то вниз, оставив за собой длинный кровавый след. Гулливер вернулся к умирающей крысе. Она ещё дышала. Сильным ударом он прикончил её. В эту самую минуту в комнату вошла хозяйка. Увидев, что Гулливер весь в крови, она в испуге подбежала к постели и хотела взять его на руки. Но Гулливер, улыбаясь, протянул ей свою окровавленную шпагу, а потом показал на мёртвую крысу, и она всё поняла. Позвав служанку, она велела ей сейчас же взять крысу щипцами и выбросить вон за окошко. И тут обе женщины заметили отрубленный хвост другой крысы. Он лежал у самых ног Гулливера, длинный, как пастушеский кнут.© Это произведение перешло в общественное достояние. Произведение написано автором, умершим более семидесяти лет назад, и опубликовано прижизненно, либо посмертно, но с момента публикации также прошло более семидесяти лет. Оно может свободно использоваться любым лицом без чьего-либо согласия или разрешения и без выплаты авторского вознаграждения.